Стихи

Это не стих. Но поскольку ты любишь рифмы
И так как надо сказать, а поговорив, мы…
То есть – что значит «мы»? Но я сам обычно
Только расстроен бываю беседой личной.
При диалоге ведь только так и бывает:
Трети сказать друг другу не успевают –
Стесняются, или просто как-то не к слову…
А возвращаться к былым разговорам снова –
Этого мы не любим. (И, честь по чести,
«Мы» здесь уже на своем, на законном месте.)
Значит, письмо… Но письмо – это просто пошло!
Письмо как явление быта осталось в прошлом.
Единственно что б оправданьем служить могло нам –
Поломка машины… Так можно же телефоном…
Но выход из положенья (не то что леса)
Всегда есть. А ты в поэзии – ни бельмеса,
И, складно написанный (более или менее),
Сойдет этот опус за плод, pardon, вдохновенья.
И так как тебе известно, что я известен
Как автор «ямщикнегонилошадейских» песен,
А это как раз твой уровень пониманья,
То ты отнесешься к опусу со вниманьем
И на день рожденья, а может быть – в чем участвуя,
Гордясь посвященьем и памятью своей хвастая,
С любовью к искусству, написанной в томном взоре,
Прочтешь наизусть, себя и меня позоря…

Учтя таковую возможность, придется были
Придать форму сказки, начав ее с «жили-были».
Итак, жил-был кот… Но узнаешь ли ты под маской
Меня и его?.. Нет, лучше уж к черту сказку.
Ну что же, жил-был я сам и один приятель,
Который мне был достаточно неприятен,
А я – ему. Без особых причин и следствий.
Нам было один от другого некуда деться –
Вместе держала нас обстоятельств масса:
Сперва – за партой одной до восьмого класса,
Где, так как мы не шпана и не идиоты
(А только они объекты школьной заботы),
Учителя нас не помнили – временами
Звали «крест-накрест» соседскими именами.
Я слышал сто раз и после, что с ним похож, но
Вели мы себя всегда противоположно:
Когда в физматшколу отправился он в девятом,
Я из большой привязанности к ребятам
(А не потому, что хуже рубил в физмате)
Остался в районке, о чем не жалею, кстати,
Поскольку, хотя он и побыл в кругах элиты,
Идти в универ, где сплошные антисемиты,
Не пробовал даже. И, как ни смешно и глупо,
Но в вузе мы снова в одну угодили группу…
Нет, общее было в нас, что там ни говори я:
Нас одновременно достала «инженерия»
(Как звал с удареньем диким в четвертом слоге
Ее ненавистный люто профессор Логин),
Но я отыскал себе потерпимей нишу,
А он посчитал себя компромиссов выше
И институт не филонил, а просто бросил…
Короче, мы разошлись и в этом вопросе:
Мне трудно с ним согласиться, признав, к примеру,
Что лучше пойти в сторожа, чем стать инженером,
И мне за него, пожалуй, слегка обидно:
Ведь область, в которой я… Ладно, хвастать стыдно,
Но ты вроде в курсе: внедряют, и даже в Польше…
А он разбирался лучше, достиг бы больше.
Зато у него было время терзать гитару,
И если когда-то мы с ним играли на пару,
То я остаюсь, как был тогда, дилетантом,
А он стал меж тем действительно музыкантом…
Нет, что-то нас все же роднило, как говорится:
Однажды мы оба влюбились в одну девицу,
Которую звали Таня… А может – Тоня.
И кто из нас взял ее в жены – тоже не помню,
Но, пока не развелся с этою Тоней-Таней,
Мы были с ним оба готовы махнуть местами…

Но довольно: тебе ведь, конечно же, неприятен
Этот тон о твоем единственном старшем брате.
И добро бы на речь о нем мы случайно вышли,
Незачем лишний раз… А раз, казалось бы, лишний,
Ибо вряд ли для наших встреч он бы стал помехой,
Даже будь он здесь. Ну, а уж коль скоро уехал –
Так о чем говорить! У него проблемы другие:
Хезболла, жара; наверное – и ностальгия
(Приятно считать, что, как нас и обучали,
Наш дом достоин того, чтоб о нем скучали).
И не он между нами торчал, но бесплотный призрак.
И я видел тебя сквозь него, словно через призму,
Вроде тех, что к глазам подносить обожают дети,
Потому что сквозь них все в радужном видно свете,
А еще потому, что смещаются все предметы:
Тянешь к яблоку руку – а яблока там и нету,
А оно на метр правее или левее…
В общем, знаешь – поймешь. Объяснять же я не умею.
И как раз чтоб себя избавить от объясненья,
Я прибег здесь к призме и к призраку как к сравненью.
Я смотрел на тебя до сих пор сквозь него – и, значит,
Ты была не там и выглядела иначе.
А на самом деле (как я его представляю)
Я себя в подсознанье с ним просто отождествляю,
И, раз он удалился, оставив сестру, я сразу
Показал сам себе, что к сестре этой больше привязан
И ее бы не бросил, сам сматываясь куда-то…
Но сознательно я ж не считал себя твоим братом!
И решил поэтому, будто в тебя влюбился,
И достаточно быстро ответной любви добился…
Пока мы ходили в театры или на party,
Все было o’key, но, когда дошло до кровати
(С чем я это, впрочем, не связывал поначалу),
Мне что-то радость от наших встреч омрачало.
Я себя чувствовал словно бы виноватым
(Что естественно, если по-прежнему твоим братом
Я продолжал в подсознании себя числить,
Сам об этом не зная: конечно, на уровне мыслей
Ты была мне любовницей или даже невестой,
А подкорку при этом трясло от греха инцеста).
И вот, чтоб разом убрать этот неприятный
Осадок с души, тогда еще непонятный,
Я взялся с лопатой в руках за самокопанье
И вскоре пришел к этой самой нехитрой тайне.
Я призрака встретил и крикнул ему: «Изыди!» –
Чтоб видеть тебя в твоем незамутненном виде,
И тут-то понял… тебя пусть не обижает…
Что больше ничто нас с тобой уже не сближает,
Что, не видя в тебе сестру, – ничего не вижу…
Не хочу обижать, а ведь знаю же, что обижу.
Письмо это рву и бросаю в мусоропровод.
Все равно не поверишь: на твой взгляд, это не повод.
Это женский подход: раз уходит – то есть другая…
Уходить надо молча. Ведь так, моя дорогая?

                                 23.06 – 2.07.1994